Цитаты из книги Джоанн Харрис. Леденцовые Туфельки

***
'Дети как ножи, - сказала как-то моя мать. - Они наносят глубокие раны, хотя вроде бы этого и не хотят'.

***
Мужчина с деньгами всегда заслуживает, чтобы на него взглянули ещё разок.

***
Ничего абсолютно неприступного не существует.

***
Я знаю, что вы сейчас подумали, да только мне дела нет до ваших мыслей.

***
Самое интересное в процессе совращения - не финал, а охота на жертву.

***
Дать чему-то название - значит придать этой вещи некую силу, вдохнуть в неё определённый чувственный смысл.

***
Нет ничего более печального, чем пустой дом.

***
Ты можешь позволить себя запугать, а можешь дать сдачи. Ты можешь оседлать ветер... и парить, как орёл в поднебесье, а можешь, сдавшись на его милость, позволить ему унести тебя прочь.

***
Люди редко видят то, что есть на самом деле, а не то, что им кажется. Они видят только то, что мы позволяем им увидеть...

***
Маленькая лесть всегда попадает в цель. Взрослые порой скрывают свои знания от детей, пытаясь их защитить. Но иногда получается, что они защищают не столько ребенка, сколько самих себя - от последствий этих знаний и умений.

***
Никто не имеет права просто так лезть в чужую жизнь.

***
Красота - это всего лишь иллюзия, простенькие чары, даже почти что и не магия вовсе. Определенный наклон головы, определенная походка, соответствующая данному моменту одежда - и любая способна стать красавицей.

***
Люди, не зная, что за ними наблюдают, обычно демонстрируют некие неожиданные свойства.

***
Некоторые люди просто притягивают к себе несчастья, как громоотвод — молнии.

***
Вон сколько сердец ты уже собрала, - сказала она, - а своего собственного сердца у тебя как не было, так и нет.

***
Париж - это вовсе и не город, а просто целая куча таких русских кукол, матрёшек, которые вставляются одна в другую, - и у каждой свои привычки и предрассудки; у каждой своя церковь, или мечеть, или синагога; и все они заражены фанатизмом, сплетнями, все члены каких-то организаций, и среди них, как и повсюду, есть козлы отпущения, неудачники, любовники, вожаки и отверженные, подлежащие всеобщему осмеянию и презрению.

***
Доброта и жестокость порой убивают одинаково легко.

***
Шансы на будущее тебе даются в тот день, когда ты появляешься на свет; собственно, это наш единственный шанс. И некоторые потом всю жизнь только и делают, что придумывают извинения для собственных неудач <...>, а некоторые пускают в ход все средства, все время повышают ставки, используют любую уловку, обманывают, где только могут... И выигрывают.

***
Душу не переменишь. Можно лгать самому себе, притворяться, надеяться - но все равно в итоге останешься в той стихии, где был рождён. У каждого крепкого орешка есть своя слабая точка, на которую достаточно нажать и тогда волшебная шкатулка откроется, но закрыть её будет уже нельзя.

***
Большой город дарует возможность стать невидимками тем, кто к этому стремится.

***
До чего же мне хотелось стать наконец свободной! По-настоящему свободной — нам этого никогда не удавалось сделать. Жить там, где хочется, на одном месте, и, чувствуя порывы ветра, не обращать внимания на его зов.

***
Все имеет свой смысл и свою цену; и одно прибавляется к другому, пока не качнётся чаша весов — и вот мы уже снова в пути, бредем по дорогам, говоря себе: ну что ж, возможно, в следующий раз...

***
Суть игры заключалась в том, чтобы, подвесив такую пиньяту над дверью, швырять в неё палками и камнями до тех пор, пока она не расколется и не «покажет», какие подарки у нее внутри. Смерть и подарок — два в одном.

***
Это факт относительно малоизвестный, но всего лишь за год мертвым отправляют около двадцати миллионов писем. Люди забывают, что все-таки следовало бы приостановить поток корреспонденции, поступающий на имя покойного, — ох уж эти горюющие вдовы и будущие наследники! — и подписка на журналы не бывает аннулирована; друзья, живущие далеко, остаются неоповещёнными, а задолженность в библиотеку — непогашенной. А значит, двадцать миллионов циркуляров, банковских извещений, кредитных карт, любовных писем, рекламных проспектов, поздравительных открыток, анонимных доносов и коммунальных счетов, которые каждый день бросают на коврик у двери или в щель почтового ящика, скапливаются, превращаясь в настоящие груды, падают в лестничный пролет, выползают из переполненных почтовых ящиков на лестничную клетку, никому не нужные валяются на крыльце — ведь адресат их уже никогда не получит. Мертвым нет до них дела. Впрочем, что гораздо важнее, нет до них дела и живым. Живые, погруженные в мелкие повседневные заботы, даже не подозревают, что в двух шагах от них происходит чудо: мёртвые возвращаются к жизни.